Святослав Логинов - Картежник [сборник]

Ознакомительная версия.

Оставалось сорок пять секунд до «Белой клавиши». Постаревший, седой Крыжовский стоял у пульта. Одинокий, страшный, раздавленный. Оставалось сорок секунд. Не выполнить приказа, полученного по спецсвязи, нельзя, значит, двух членов экипажа придется бросить на чужой враждебной планете.

И ничего нельзя поделать. Капитан обязан быть на борту, ведь, кроме него, на астроплане находятся женщина и ребенок. А какой был план! Оставить за себя Стойко, пусть занимался бы делом, проверял бы по описи, не пропало ли еще что-нибудь, а самому отправиться в путь. Сначала поисковые команды: к Иде, к Каркасу и в камыши. Потом отпочковать капсулу — и вперед, как в молодости! Но пока капитан программировал задания разыскателям, Стойко, валявшийся в истерике и тихо икавший: «107, 108, 110…» — вдруг очнулся и удрал со звездохода.

Обиднее всего, что план был верен. Один из отрядов обнаружил Лирин след в Логове разноцветных монстров, но затем сбился, направившись по неведомо кем проложенной в гуще камышей просеке. Крыжовский лишь застонал, услышав, что ищей движется по следам сапог армейского образца. Болван Стойко, захотелось сопляку отличиться, и вот результат! Выговор ему! Поздно… Не поможет выговор.

С белой клавиши снят чехол, она ожидает уверенного капитанского нажима. Тридцать секунд. Литте, дежурящий возле люка, вскрикивает. Раздаются шаги.

— Дин Максимилианович, разрешите доложить, штурман Офирель возвращена на борт вверенного вам судна! — Капитан слышит знакомый юный голос Стойко. Ощущает знакомый аромат Лириных духов, и краска возвращается его лицу и кудрям. Остается пять секунд… 4… 3… 2… В своей каюте полузасохшее существо в плетеной корзине из собственных ветвей.

— Все в порядке, друг! Хеппи-энд!

Одна секунда.

— А знаете, капитан, с корабля был похищен набор инструментов. Он возвращен на место.

— Стойко, мальчик, нужно ли говорить о таких пустяках? Потом проверим по описи в алфавитном порядке.

Старт!

Существует в технике тенденция к увеличению количества деталей в механизме по мере его развития. И если первое транспортное средство — каток, подложенный под тушу мамонта, состоял всего из одной детали — бревна, то уже в двускатной телеге, весьма совершенном для своего времени агрегате, тряслось и скрипело более полусотни частей. Что же, в таком случае, говорить о современном галактоплане, каковым является «Конан Дойл»? Пока сигнал, ползущий со скоростью света, обежит все его закоулки, пройдет не меньше получаса. Именно эти полчаса были теперь в распоряжении звездонавтов. Зазвенели звонки, замигало грозное табло: «Не курить! Пристегнуть ремни!», но траулер не сдвинулся с места, парадный люк был широко распахнут.

— Литте, — позвал капитан. — Скорее заходи. Старт объявлен.

Но Литте, вместо того чтобы поспешить на командирский зов, присел на обломок известняка, густо испещренный контурами окаменелых трилобитов, и задумчиво сказал:

— Извините, дядя Дин, но мне никак нельзя улетать с вами.

— Ты ошибаешься! — закричала Ангам Жиа-хп. — Неужели мы не сможем обеспечить тебя энергией? Дин Максимилианович давно занес тебя в списки команды.

— Как вы не понимаете, — воскликнул паж, — я не могу улететь с Гекубы, ведь они без меня все здесь одичают!

— А с тобой? — строго спросил Крыжовский. — Что можешь ты один?

— Я не один, — возразил мальчик. — Художник Джон будет помогать мне. И еще Каркас. Он странный, но ко мне почему-то относится неплохо. Педро тоже незлой человек. Все они не злые! — последнюю фразу новоявленный миссионер выкрикнул и совсем тихо добавил: — А без меня они пропадут.

Возражать было бесполезно. Пошли объятия, слезы, советы, одним словом — проводы. Лира повязала на шею пажа пуховый шарфик и строго наказала беречь здоровье. Ангам Жиа-хп, сжав зубы, резким движением отломила большую, прямую как стрела ветвь и вручила ее другу со словами:

— Возьми на память. Кроме того, ею можно защищаться, все-таки это часть метасущества.

— А если станет совсем трудно, — добавил Стойко, — то беги к размышлятору. Вот запасной ключ.

— Спасибо! Спасибо! — твердил Литте, обнимая всех по очереди. — Прощайте!

— Никаких «прощайте»! — гудел капитан. — Мы скоро вернемся.

Появилась делегация зарян. Празднично наряженные пираты преподнесли улетавшим подарок — большую скатерть, сотканную Идой Клэр в часы ночных бдений. Сама Ида неожиданно скромно держалась в задних рядах, кружевная мантилья, против обыкновения, была по всем правилам накинута на голову и надвинута на самые брови, в попытках скрыть вспухающие следы харимадзе и шикагава.

— Будьте взаимовежливы! — напутствовал капитан провожающих, и те поспешили отойти.

В кустах растроганно шебуршали крысы. Трудно переживающие поражение лиргородцы из камышей следили, как отбывает в неведомые края их кумир.

Проводы грозили затянуться еще на сутки, но времени уже не оставалось. Звонки взыграли на самой высокой ноте, из-под кормы «Конан Дойла» пошел черный дым. Космоплаватели поспешно впрыгнули в люк, и тот громко захлопнулся.

— Так-то, — сказал Крыжовский, когда все расселись по местам возле уютного экрана кругового обзора. — С тревожным сердцем покидаю я Гекубу. Более всего меня волнует, что отдельные гекубяне недостаточно полно исправлены.

— И размышлятор без присмотра, — пробормотал Стойко. — Как бы не измыслил чего…

— И эти, ползучие, — передернула плечиками Лира, ткнув мизинцем в экран, так что неясно было, кого она имеет в виду: Каркасовых питомцев или болотных жителей.

— Положение действительно непростое, — подвела итог Ангам Жиа-хп, — думается мне, что у этой истории в самое ближайшее время появится продолжение.

Взревели дюзы, и «Конан Дойл» начал плавный подъем в лазоревое небо Гекубы. Белоснежная точка шхуны скоро затерялась внизу, берег и острова быстро превратились в подобие рельефной карты. Солнце, как это всегда бывает в фантастических опусах, отражалось в бирюзовом океане. Всюду расцветали огни звезд, прежде скрытые серой туманностью. Гекуба привольно плыла в свободном космосе. Предохранительные кольца астеровируса превращали ее в миниатюрную копию Сатурна.

— До свидания! — отечески улыбаясь, произнес Дин Крыжовский.

— Капитан! — вдруг отчаянно вскрикнул Стойко Бруч. — Забыли!

— Кого? — взревел командор.

— Попрощаться забыли! С рыболовом. Бедняга, придется ему свою леску укоротить, самая большая глубина в океане — пятнадцать тысяч метров, я лично придумал. Сильно придется укоротить…

Ознакомительная версия.